Корреспондент Радио Свобода провел несколько дней на армяно-азербайджанской границе – в период, когда в Армению прибывали десятки тысяч беженцев из Нагорного Карабаха.
24–25 сентября
Ранним утром 25 сентября в парке Вены в Горисе безлюдно. Свет горит только в окнах здания местного драмтеатра, за которыми видны силуэты людей. У входа стоят машины скорой помощи и автобусы, рядом – сотрудники полиции и работники Красного Креста, которые встречают пассажиров. В здание постепенно запускают людей. Кто-то из них с сумками и рюкзаками, некоторые – в одних тапочках и куртках поверх домашних халатов. В следующие дни именно драмтеатр Гориса, как и весь город, станет главным пунктом приёма беженцев из непризнанной Нагорно-Карабахской республики (НКР). Они покинули свои дома, опасаясь этнических чисток со стороны азербайджанских властей после того, как руководство самопровозглашенной НКР объявило о капитуляции. Драматичные кадры с площади Вены, заполненной людьми, позднее облетят весь мир. Но пока все кажется относительно спокойным. Поначалу власти Армении сообщали только о нескольких тысячах жителей Нагорного Карабаха, въехавших через КПП в Лачинском коридоре.
Женя, руководитель благотворительного фонда "Этос", основанного после начала российского вторжения в Украину релокантами из России в Ереване и помогающий пострадавшим от войн, руководит группой волонтеров у здания драмтеатра. Фонд привез на нескольких машинах продуктовые наборы и одеяла. Волонтеры ожидали не менее 20 тысяч беженцев, основываясь на данных после войны 2020 года.
"Красный Крест попросил передать им только часть наборов, сейчас будем думать, что делать с остальными. Скорее всего, повезем в Тех, раздадим там нашим подопечным и тем, кто остался после начала блокады (блокада Лачинского коридора – единственной дороги, соединяющей территорию непризнанной Нагорно-Карабахской республики и Армению, – осуществлялась людьми, представлявшимися как азербайджанские экоактивисты, с декабря 2022 года. – РС)" – говорит Женя.
Через несколько минут выясняется, что администрации Теха запретили брать у волонтеров гуманитарную помощь и организовывать её раздачу в селе. По словам главы фонда, ему сказали, что запрет пришёл из правительства. Причины такого решения не объяснили. Женя нервничает: всё пошло явно не так, как изначально задумывалось. В итоге волонтёры решают начать выдавать продуктовые наборы и одеяла прямо на парковке возле площади. Они посылают нескольких человек к драмтеатру, чтобы те направляли беженцев к ним. Первые семьи подходят осторожно, некоторые даже отказываются от продуктов. Одна пожилая женщина попросила только одеяло и поинтересовалась, выдают ли волонтёры лекарства, потому что она оставила свои дома.
В следующие двенадцать часов площадь начнёт постепенно заполняться личными машинами жителей Нагорного Карабаха, автобусами, на которых будут подвозить тех, у кого нет своего транспорта, полицейскими автомобилями и машинами скорой помощи. Волонтёрам "Этоса" больше не нужно будет зазывать беженцев к себе – в какой-то момент перед административным зданием, на крыльцо которого они перенесли гуманитарную помощь, выстроится очередь из десятка семей. "Женя, у них восемь человек, четверо детей. Мы можем дать им два набора и два одеяла?" – спрашивает одна из волонтёрок, регистрирующих беженцев. "Да, давайте по одному набору, только если меньше пяти-шести человек," – отвечает глава фонда. Как покажут последующие дни в Горисе, семьи меньше пяти человек будут скорее исключением.
К концу первого дня у "Этоса" закончатся все одеяла и останется только с десяток наборов с едой. А у здания драмтеатра каждые несколько минут будут останавливаться автобусы и быстро выпускать пассажиров, чтобы вновь уехать в Степанакерт (столица непризнанной НКР, азербайджанское название – Ханкенди). Беженцев начнут встречать местные школьники, которым выдали манишки с красным крестом.
28 сентября – 1 октября
Дорога из Еревана в Горис практически пуста, а вот в обратную сторону едут целые колонны автомобилей. Чтобы понять, откуда они, необязательно смотреть на номера. Если к крыше машины привязаны сумки с вещами, а из открытого багажника видны стулья или столовая утварь, то это беженцы из Нагорного Карабаха. За четыре часа в пути мимо нас проезжает почти сотня таких автомобилей. И хотя правительство Армении говорило о том, что не планирует целенаправленно расселять беженцев в столице, многие все равно направляются туда: кто-то к родственникам и друзьям, кто-то попытается найти жилье самостоятельно.
Парк Вены в Горисе больше не выглядит тихим и сонным, как утром 25 сентября. К вечеру 28-го он почти превратился в "город в городе". В тот день власти Армении отчитывались, что на территорию страны въехали почти 70 тысяч жителей Нагорного Карабаха. Огромные палатки Красного Креста и Продовольственной программы ООН, пункты выдачи горячего питания, целые горы сумок на траве, десятки машин, но беженцев на улице не так много – к ночи в горах температура значительно падает, и лучше переждать в тепле. На улице в основном стоят полицейские и бегают одетые в зелёные манишки или накидки с красным крестом подростки. Они готовят в палатках бутерброды и чай, помогают переносить вещи, суетятся.
Волонтеры "Этоса" полностью заняли первый этаж административного здания, на пороге которого складывали гуманитарные наборы в первый день. У входа стоит стенд фонда, стол со снеками, лапшой быстрого приготовления и кофе. Внутри помещения – десятки коробок с надписями: "консервы", "гигиена", "детская одежда", "обувь женская", "верхняя одежда мужская". Волонтеры сортируют вещи и готовят пакеты с продовольственными наборами на следующий день. На вопрос о том, как им разрешили расположиться тут, мне отвечают, что устное согласие дал хозяин здания, но что именно в этом здании располагается, никто не знает. "Вроде библиотека, ну или информационный центр", – отвечает один из волонтеров.
Армен
К столу за кофе подходит один из беженцев – невысокий мужчина лет пятидесяти. Заметив меня с камерой, он сразу же интересуется, от какого я издания, и заводит разговор. Моего собеседника зовут Армен, в Степанакерте у него была своя парикмахерская. "Все бросил. Теперь вот всей семьей живем в моей машине", – сетует он. Я интересуюсь, с кем он приехал. "Жена, сын, невестка и внучка. Спим по очереди. Ребёнок и женщины ночью, а мы с сыном – днём или утром", – говорит Армен. На вопрос о том, почему решил уехать и не верит в интеграцию, о которой заявляют власти Азербайджана, он отвечает просто: у армян будет меньше прав – и приводит пример: "Меня азербайджанец на улице убьёт, суд решит, что я сам виноват был. А если я кому-то из них фингал под глазом поставлю, то меня на 20 лет посадят".
По словам Армена, пренебрежительное отношение ощущалось, когда он проходил КПП в Лачинском коридоре. "Было видно, что они хотят, чтобы мы просто быстрее уехали, и все", – говорит он. Я спрашиваю о том, помогали ли его семье российские военные из контингента, размещенного в Нагорном Карабахе по условиям мирного соглашения, которым завершилась война в 2020 году. "Никак не помогали. У них самих там много погибших, казарму уничтожили, технику подбили (точных данных о потерях российского контингента после начала азербайджанской военной операции 19 сентября нет. – РС). Путин и нас, и их кинул”, – заявляет Армен и добавляет, что русские для него все равно хороший народ, просто всё это "политика". О дальнейших планах он отвечает, что попытается найти квартиру в Ереване. "Начну жизнь с нуля, ничего", – говорит Армен, просит заварить еще один кофе и уходит в машину к своей семье.
Полицейский
В этот момент у здания останавливается внедорожник, за рулем которого человек в военной форме грубо начинает спрашивать на армянском: "Кто вы такие? Кто пустил сюда?". Один из волонтеров пытается ему что-то объяснить, но тот без остановки повторяет одни и те же вопросы. "Я вызываю полицию", – говорит водитель внедорожника и уезжает.
Через минуту в помещении появляются двое полицейских. Волонтеры показывают им документы фонда и объясняют об устной договоренности с владельцем здания. Один из полицейских говорит: "Ладно. Вы хорошее дело делаете. Если что, мы рядом стоим". Я встречаюсь с тем же полицейским у кофейного автомата, и мы заводим разговор о политике. "Арцах (армянское название Нагорного Карабаха. – РС) сдал Путин. Он предал всех. Когда же уже в России переворот будет или он просто умрёт. Неужели не могут его скинуть?" – спрашивает полицейский. Я интересуюсь, как долго он работает в Горисе. "Уже несколько дней без остановки тут стоим. Я вообще из другого города", – отвечает сотрудник полиции и напоминает, что они с напарником стоят недалеко и к ним можно обратиться при необходимости.
Гая
У входа в здание одна из волонтёрок, Гая, объясняет семье беженцев, что она может купить для них билеты в Москву, где их встретят её родственники, дадут жилье и работу. Позднее я спрашиваю у неё об этом разговоре. "В 90-е мои родители бежали из Баку во время резни. Их вывозили в багажнике машины. Они оставили там всё и оказались в Ереване. И тогда моей семье помогли – теперь мы можем кому-то помочь", – говорит Гая. Она уже несколько дней находится в Горисе и помогает "Этосу". Все эти дни она не спала. "Вчера около двух часов ночи приехали несколько автобусов с беженцами. Мы принимали их до семи утра. Через нас прошло более 150 семей, – рассказывает Гая. – У них тяжелое моральное состояние, они лишились всего, но карабахцы – сильные люди. Многие прошли четыре войны за свою жизнь. Они привыкли бороться". На вопрос о том, мешает ли кто-то деятельности волонтёров, Гая говорит, что, наоборот, все помогают – от местных жителей до полицейских.
Прямо в здании начинают готовить горячую еду, которую планируют раздавать с утра. Импровизированную кухню устроили двое поваров, которые после переезда в Армению открыли в Ереване небольшое кафе. Илья из Крыма и Илья из Калининграда нарезают овощи и добавляют их в огромную кастрюлю, в которой варится чечевичный суп. Рядом стоит палатка. Некоторые волонтёры уходят спать. Кто-то также поставил палатку под лестницей, кто-то накрылся курткой и лёг на пакет с одеялами, Гая постелила себе коврик для йоги прямо на лестничном пролёте и уснула на нём, положив под голову куртку. В отелях и гостиницах Гориса уже несколько дней нет свободных мест, поэтому всем приходится ночевать там, где хотя бы не так холодно, как на улице.
На следующий день парк Вены заполняют десятки рейсовых автобусов и минивэнов. Из них выходят сотни беженцев и располагаются прямо там, где вышли. Автобусы разворачиваются и вновь отправляются в Степанакерт, чтобы вернуться через несколько часов и высадить ещё столько же людей. У пунктов регистрации и выдачи гуманитарной помощи начинается ад. Через площадь бегут врачи и сотрудники Красного Креста: на траве у памятника Месропу Маштоцу лежит человек, ему срочно начинают оказывать первую помощь.
Валера
В толпе ко мне подходит один из беженцев, представляется Валерой и сам заводит разговор.
"Я бакинский армянин, третий раз за жизнь уже вынужден бежать", – говорит он. Валера окидывает взглядом толпу и говорит, что это очень похоже на московское метро в час пик. А потом вспоминает школу на две тысячи человек, в которой учился в Баку, и то, как нужно было ловко двигаться на переменах. Я спрашиваю Валеру про то, почему уехал и не верит заявлениям властей Азербайджана о реинтеграции. "А где гарантии?" – отвечает он коротко. Я задаю вопрос о том, сколько их приехало и большая ли у него семья. "Я с матерью приехал и двумя сестрами. А семья большая. Была", – на последнем слове Валера с трудом сдерживает слёзы. Он подводит меня к своим родным. Мама Валеры обращается ко мне сквозь слезы: "Вот ты журналист, объясни, за что убили моего внука?" Валера говорит о том, что по дороге им помогли российские военные, дали лекарства. "Прошлое уже не вернуть. Будем жить дальше, смотреть вперёд", – говорит он на прощание.
Миша
В одном из пунктов гуманитарной помощи я встречаю Мишу из Мартуни. Он понимает по-русски, но сам не говорит, так что его слова мне переводит одна из волонтёрок. Мише 19 лет, его семья эвакуировалась самостоятельно. По его словам, российских солдат он не видел, а на вопрос о том, почему не остался в Карабахе, отвечает просто: азербайджанцы убили его близких, поэтому жить вместе с ними он не хочет. Дальше его семья планирует ехать в Россию к родственникам. Напоследок он показывает мне видео из одного из магазинов в Степанакерте, точнее, того, что от него осталось. На полу лежат коробки, вокруг битое стекло, прилавки и стеллажи перевернуты. "И вот так везде", – говорит Миша.
Сергей
В толпе меня находит мой вчерашний собеседник Армен, он представляет меня своему товарищу, Сергею, который только что приехал на одном из автобусов. Я спрашиваю его, как они добрались. Сергей отвечает, что нормально, но пробка жуткая. Азербайджанцы автобусы не досматривают, только просят выйти мужчин и встать в ряд. А вот личные автомобили досматривают тщательно, чтобы оружие никто не вез. "Армяне и азербайджанцы не смогут вместе нормально жить. Ты пойми, я не хочу сказать, что они там какие-то трёхголовые чудовища, нет, такие же люди. Просто мы за 30 лет слишком много друг друга убивали, сейчас жить вместе невозможно, – говорит Сергей и добавляет: – Все армяне уедут, там останется сейчас только сумасшедший".
Корнидзор
К вечеру того же дня я уезжаю в село Корнидзор, где начинается дорога в Лачинский коридор. На въезде стоят много полицейских, развернуты палатки первой помощи, у дороги проезжающим мимо деревенские дети под руководством старших дают бутылки с водой, упаковки сока, хлеб, пакеты с едой. Поток машин кажется бесконечным, люди едут на всем, что может двигаться, – грузовики, тракторы, тягачи, в какой-то момент проезжает раритетное авто, будто попавшее сюда из компьютерной игры про итальянскую мафию в середине прошлого века. Полицейские не разрешают журналистам идти по дороге в сторону КПП.
Я ухожу в сторону деревни, чтобы найти магазин и подзарядить там телефон. На обратном пути меня останавливают местные жительницы. Женщина лет 50 спрашивает, откуда я и ел ли сегодня. Получив отрицательный ответ на последний вопрос, они буквально заставляют меня зайти к ним. "У нас оставайся сколько нужно. Не надо никуда на ночь глядя ехать, как мать я не могу тебя отпустить, – говорит хозяйка дома. – Мы же все это уже не первый раз переживаем. Нас в 90-е обстреливали "Градами", мы в погребе прятались. Тут все вот сгорело", – показывает она мне дом. На металлических перилах лестницы и перекрытиях у потолка видны следы от осколков. Некоторые конструкции пробиты насквозь. "А вот где у нас сейчас душ, там снаряд застрял. Саперы тогда приезжали, доставали", – рассказывает жительница села.
Гаяне
30 сентября на дороге у села уже значительно меньше машин, едущих со стороны Нагорного Карабаха, журналистов и полицейских. Дети, которые ещё вчера выдавали продукты, бегают по полям. По данным армянских властей, на тот момент границу пересекли почти сто тысяч жителей самопровозглашенной республики. У пункта первой помощи стоит женщина с мужем и ребёнком, которые только что приехали. Её зовут Гаяне. Она говорит о том, что почти сутки они с семьей были в дороге с семьей, а когда уезжали из Степанакерта, в город уже заехали азербайджанские военные.
На вопрос об интеграции возмущенно отвечает: "Как с ними жить, если он (азербайджанский военный. – РС) пришел в Аскеране в мой дом и приказал выходить, потому что теперь он там жить будет. Мы еле выехали оттуда!" Гаяне рассказывает, как в начале 90-х она бежала вместе с семьей из Баку. "К нам пришёл участковый в наш дом в Баку и записал, сколько армян там живет. На следующий день на нас напали. Нас спрятали наши соседи азербайджанцы, которые из Агдама переехали. (Город Агдам и ряд других прилегающих к Нагорному Карабаху районов, населенных в основном азербайджанцами, были взяты под контроль формированиями НКР в ходе Первой карабахской войны, азербайджанское население оттуда бежало. – РС) Там кровь была рекой". По словам Гаяне, сейчас российские военные им ничем не помогали, даже не останавливались, когда их об этом просили.
Под вечер приезжает небольшая группа журналистов. Кто-то сказал, что поедут последние автобусы из Степанакерта. Корреспондент французского издания рассказывает, что был в Нагорном Карабахе в 1994 году и сейчас приехал заснять "конец этой истории". Автобусы так и не появляются, и журналисты с разочарованием уезжают обратно.
Ян
Утром 1 октября у дороги в Корнидзоре стоят только двое полицейских и несколько местных жителей. Раз в полчаса со стороны КПП проезжает строительная техника. Я спрашиваю в палатке с медперсоналом, ожидаются ли ещё автобусы с беженцами. "Говорят, будет два автобуса из Степанакерта, но когда, мы не знаем. Вечером этот пункт уже будет свернут", – говорит мне одна из медработников. По информации армянских властей, к тому моменту на территорию страны въехали уже более 100 тысяч жителей Нагорного Карабаха.
У дороги я ловлю машину до Гориса. Водителя зовут Ян. Я спрашиваю, волонтер ли он и откуда едет. "Просто неравнодушный человек. Сказали, что кто-то на КПП собаку забыл, я поехал забрать её, но собаку там никто не видел", – отвечает Ян. Я отмечаю его американский акцент. "Да, я из Калифорнии. Вообще моя семья из Баку была, но в начале 90-х мы бежали. Жили какое-то время в Москве, потом осели в Калифорнии. Сейчас я просто путешествую по миру", – рассказывает водитель. Ян говорит, что в первую очередь он христианин, а потом армянин: "Знаешь, как победить зло и остановить все это? Простить. Сила в прощении. Я понимаю, что сейчас любой армянин, если ему это сказать, покрутит пальцем у виска. Но я искренне желаю этому народу найти в себе силы простить. Только когда мы простим друг друга, все это закончится".
- Карабах по международному праву считается частью Азербайджана. Население региона преимущественно составляли этнические армяне. С начала 1990-х годов Баку не контролировал большую часть этого региона, где периодически вспыхивали вооружённые конфликты. Представители армянской общины провозгласили там независимую республику, которую не признала ни одна из стран, в том числе и Армения.
- 19 сентября Азербайджан начал новую военную операцию (до этого боевые столкновения в регионе происходили весной 2016 и в конце 2020 года) против непризнанной республики Нагорный Карабах, в которой проживали десятки тысяч этнических армян. 20 сентября руководство непризнанного региона капитулировало на условиях Баку. Азербайджанские власти заявили о готовности вести переговоры о реинтеграции армянского населения Карабаха.
- Несмотря на подобные заявления Азербайджана, начался массовый исход армянского населения региона в Армению. Премьер-министр Армении Никол Пашинян назвал массовый отъезд карабахских армян "этнической чисткой" и "депортацией". В ответ МИД Азербайджана заявил, что с самого начала призывал жителей региона остаться в своих домах и начать процесс реинтеграции в азербайджанское общество.
